Эксперты “Крымского процесса” завершили анализ судебного процесса в отношении первого замглавы Меджлиса крымскотатарского народа Наримана Джеляла, а также Асана и Азиза Ахтемовых и насчитали 15 стандартов доступа к справедливому правосудию, которые были нарушены в ходе судебного процесса по данному уголовному делу. Об этом свидетельствуют результаты исследования, представленные на сайте организации. 

Больше всего нарушений было отмечено в вопросах обеспечения независимости и непредвзятости суда, а также в реализации права на защиту. В частности, на предвзятость суда в первой инстанции могли влиять уголовные дела, которые заведены в Украине против двух из трех судей коллегии, а также включение третьего члена коллегии в санкционные списки. Кроме того, за время процесса аналитики выделили не менее 7 фактов, указывающих на зависимость суда от позиции ФСБ, которая выражалась в том числе в особом подходе при допросе сотрудников этого ведомства. 

Также в отчете правозащитников отмечается, что в Верховном суде Крыма было определенное стремление сохранить гласность судебного процесса, однако несмотря на это было зафиксировано не менее 12 фактов и действий, ограничивающих открытость и публичность судебных заседаний по данному делу. В тоже время рассмотрение дела в апелляционной инстанции полностью противоречило принципам гласности и сопровождалось массовыми задержаниями слушателей, а также журналистов. 

Кроме того, эксперты зафиксировали нарушение стандартов равенства сторон. В частности, за время судебного следствия в первой инстанции сторонами было заявлено не менее 45 ходатайств, имеющих значение для доказывания своих позиций. Из них государственному обвинителю было отказано в 17%случаев (в 3 ходатайствах из 15 заявленных), защите — в 85% случаев (в 23 ходатайствах из 27 заявленных). В апелляционной инстанции защите фактически было отказано во всех ходатайствах, а единственное ходатайство государственного обвинителя было удовлетворено. 

При этом важно отметить, что сторона защиты была сильно ограничена как в представлении доказательств, так и в исследовании доказательств стороны обвинения. Наиболее иллюстративным эпизодом этой части нарушений стали допросы так называемых засекреченных свидетелей. В одном случае суд снял 25% процентов вопросов защиты (41 из 163), большинство из которых касались проверки достоверности показаний свидетеля и никак не могли повлиять на раскрытие его личности (например, “сообщите номер телефона Наримана Джеляла” или “кто вы по вероисповеданию”). Вопросы стороны государственного обвинения к этим свидетелям судом не снимались. 

Стандарты презумпции невиновности обвиняемых также были существенно нарушены, в основном в результате кампании в прессе, контролируемой российскими властями. Эксперты “Крымского процесса” насчитали не менее 37 публикаций, в которых до решения суда утверждалось о виновности подсудимых, о связях с террористами, украинскими спецслужбами и т.д. Особое влияние на позицию суда могли оказать неоднократные заявления “Главы Республики Крым” Сергея Аксенова о том, что Меджлис является исполнителем террористических действий. 

В заключение авторы исследования приходят к выводу, что многочисленные нарушения были направлены на ограничение доступа к справедливому правосудию, а само судебное преследование имеет признаки более масштабных действий, направленных на запугивание проукраинского сообщества, предотвращение участия крымчан в мероприятиях по типу саммита “Крымская платформа”, а также в целом против крымскотатарских политиков и их влияния на общественные настроения жителей оккупированного полуострова.